Бонитарная собственность; Студопедия

Бонитарная собственность

Когда в классическом праве старые способы приобретения квиритской собственности стали представлять собой тормоз для развития хозяйственного оборота, многие собственники предпочитали получать res mancipi и без необходимых формальностей, доверяя честности другой стороны. В этих случаях не устанавливалось право квиритской собственности.

Те, кто приобретал вещи путем обычной передачи, становились обычными держателями или простыми обладателями вещей. Право квиритской собственности они могли получить по истечении срока давности (один год для движимой, два года для недвижимой вещи). В связи с тем, что право квиритской собственности по истечении срока давности и далее принадлежало тому, кто передал вещь, тот, кто ее приобрел, не мог противостоять rei vindicatio собственника вещи, если формально владел чужой вещью и не имел правовых средств собственника или какого-нибудь другого лица, чтобы потребовать возвращения утраченной им вещи.

Cогласно содержанию своих полномочий, эти приобретатели получили полное право собственности. Они имели право использовать вещь, собирать ее плоды и распоряжаться ею, и в то же время были защищены от всех других лиц.

В современной романистике и отечественной историко-правовой науке давно утвердилось положение, согласно которому лицо, приобретшее манципируемую вещь посредством традиции, хотя и не становилось квиритским собственником, но фактически вещь закреплялась в его имуществе — in bonus.

Отсюда сделан вывод о существовании бонитарной,или преторской,собственности. Это новое право собственности было названо, с одной стороны, преторской собственностью, так как было введено и защищалось римскими преторами, а с другой стороны, — бонитарной собственностью, так как предметы этой собственности представляли собой составную часть имущества римских граждан.

Необходимо оговориться, что часть правоведов считает, что выделение такого вида собственности неправомерно. Например, германский романист М. Казер пишет: «Классические юристы боятся бонитарного приобретателя называть прямо собственником. и только школьный юрист Гай говорит о собственности — выражение, которое послужило основой современному учению о бонитарной собственности».

С точки зрения таких исследователей, римляне проводили различие не между квиритской и бонитарной собственностью, а между «полным правом» и «голым правом» внутри квиритской собственности. Это различие было введено для защиты приобретателя (посредством традиции) от злоупотреблений квиритского собственника. Разделение собственности на формальный (пустой) титул и фактическое положение собственника было связано с тем, что римские юристы не создали новых форм передачи собственности, соответствующих изменившимся историческим условиям.

Действительно, римская юриспруденция никогда не знала термина «бонитарная», или «преторская» собственность. Только в VI в. византийский юрист Феофил в парафразе Институций Юстиниана вводит словосочетание «бонитарная собственность» для обозначения института, существенно отличного от такового в римском классическом праве. Во всей римской юриспруденции словосочетание «двойное господство» («двойная собственность») встречается единственный раз в Институциях Гая (I, 54).

По мнению других правоведов, целый ряд признаков конструирует бонитарное обладание.

Первый признак — способность бонитарного обладателя к приобретению квиритского права собственности давностным владением[90][2]. Отсюда следует, что субъектами бонитарного обладания были только римские граждане (квириты). Бонитарный обладатель становится квиритским собственником, если движимая вещь пребывает в его имуществе в течение 1 года и недвижимая — в течение 2 лет[91][3]. Следовательно, бонитарная конструкция была временной. Между тем, по утверждению римских юристов, «собственность нельзя было дать на время».

Следующими признаками рассматриваемой конструкции являются добрая вера бонитарного обладателя и правомерное основание обладания, каковым может быть любой римский контракт.

Наконец, у бонитарного обладателя отсутствует возможность господствовать над вещью в полном праве, бонитарным покупателям предоставляется только обладание вещами.

Если квиритский собственник был защищен действенными виндикационным и негаторным исками, имеющими абсолютный характер, то бонитарный обладатель располагал лишь Публициановым иском.

Таким образом, отмеченные признаки сближают бонитарную конструкцию с цивильным владением.

По нашему мнению, правовую природу бонитарного обладания следует оценить как сложную и смешанную: наряду с признаками цивильного (давностного) владения такое обладание имело элементы абсолютной (собственнической) судебной защиты.

53. Квиритская и бонитарная собственность

Право собственности в древнем Риме обозначалось термином dominum, который обычно дополнялся словами ex jure Quiritum – по праву квиритов, римских граждан. Квиритская собственность, которая была древнейшим видом собственности, основывалась на нормах цивильного права и не облагалась налогом. Субъектами квиритского права могли быть только римские граждане, в качестве материальных объектов выступали манципируемые вещи, единственно возможным способом приобретения собственности считалась манципация.

Долгое время право квиритской собственности было недоступно перегринам (иностранцам) и не распространялось на провинциальные земли. Только италийские земли могли быть предметом манципации и in jure цессии. Это создавало трудности для осуществления хозяйственной деятельности в провинции, где квиритского права не существовало. Там, если кто-то желал установить пользовладение, право прохода, прогона, водопровода, сервитут, предоставляющий право запрещать соседу возводить какие-то постройки, то он мог это осуществить только путем соответственных договоров и стипуляций, так как эти земли не могли быть предметом манципации или in jure цессии.

Постепенно на смену квиритской собственности пришла другая форма частного владения: в случае, когда лицо, приобретшее вещь без соблюдения требуемых формальностей, получало всестороннюю поддержку со стороны претора, приобретатель формально не становился собственником, но вещь фактически закреплялась в его имуществе, in bonis; откуда и пошло обозначение такого отношения термином «бонитарная», или «преторская», собственность. Субъектом бонитария мог быть кто угодно, а объектом могли быть и неманципируемые вещи; преторская защита подобных имущественных приобретений опиралась на фикцию.

Наряду с развитием бонитарной собственности был создан особый институт – право собственности перегринов и право собственности на земли в провинции, присоединенные в ходе войн (провинциальная собственность). В провинции владельцы земель облагались налогом, правовые отношения регулировались перегринским, а не цивильным правом. Разница между квиритской и бонитарной собственностью со временем сгладилась, а в эпоху Юстиниана установилось единое право частной собственности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

§5. Бонитарная собственность (res sua in bonis)

Наряду с трактовкой собственности как власти на вещь (dominium) и как исключительной принадлежности вещи лицу (proprietas), римское правосознание отмечало коммерческий, оборотный аспект правовых отношений собственности (in bonis esse, дословно: ‘‘пребывать в имуществе”), существенный для выявления индивидуального характера полномочий собственника.

стоянию в обороте, к пребыванию вещи в сфере правомерной распорядительной активности индивидов.

Выражение “in bonis esse” всегда относится к абсолютной позиции обладателя вещи, выражая исключительность индивидуальной формы принадлежности. Однако принадлежность вещи в коммерческом обороте не всегда совпадает с режимом dominium ex iure Quiritium: если отчуждение res mancipi было произведено ее собственником без соблюдения установленной формы (mancipatio или in iure cessio), то приобретатель не становился квиритским собственником, однако отчуждатель, оставаясь формально собственником, все-таки не мог уже отобрать у владельца вещь по суду, поскольку это означало бы идти против собственной же воли (venire contra factum proprium), выраженной в акте отчуждения (traditio). Процессуальным выражением исключительности реальной позиции титульного приобретателя являются исковые возражения на виндикационный иск отчуждателя — exceptio doli или exceptio rei venditae et traditae (возражение о том, что вещь была продана и передана).

Ulp., 29 ad Sab., D. 21,2,17:

Vindicantem venditorem rem Нет сдмпения, что продавца, винди- quam ipse vendidit, excep- цирующего вещъ, которую он сам tione doli posse summoveri продал, можно опровергнутъ возра- nemini dubium est, quamvis жением об умысле, даже если впослед- alio iure dominium quae- ствии он приобрел право собствен- sierit: improbe enim а se ности по другому основанию: ведь он distractam evincere conatur. пытается бесчестно виндицировать

отчужденное им самим.

В этом тексте рассматривается гипотеза отчуждения от несобственника, который, обретя позже право собственности (например, став наследником истинного собственника вещи, — D.21,3,1 рг), вчиняет виндикационный иск покупателю. Основание, по которому продавцу дается исковое возражение (exceptio doli praesentis, но возможна и exceptio геі venditae et traditae), имеет значение общего принципа. Отчуждатель (и его наследники, — D.21,3,1,1) лишен возможности отобрать вещь по суду у титульного приобретателя, позиция которого оказывается, таким образом, неопровержима в плане ius honorarium в случае приобретения от собственника. То же самое происходит, когда несобственник, который произвел отчуждение вещи на правомерном основании (iusta causa), становится впоследствии собственником: правовая позиция титульного владельца тем самым упрочивается — ius convalescit.

В середине I в. до н. э. титульный владелец получает преторский петиторный иск — actio Publiciana (Публицианов иск) — и становится способным преследовать вещь, утратив владение. Претор предписывал судье еще до истечения срока давности защищать такого владельца, истребующего вещь, как квиритского собственника.

Datur autem haec actio ei qui ex iusta causa traditam sibi rem nondum usucapit eam- que amissa possessione petit. Nam quia non potest eam EX IURE QUIRITIUM SUAM ESSE intendere, fingitur rem usucepisse et ita quasi ex iure Quiritium dominus factus esset intendit, veluti hoc modo: “SI QUEM HOMINEM A.AGERIUS EMIT ET IS EI TRADITUS EST, ANNO POSSIDISSET, TUM SI EUM HOMINEM DE QUO AGITUR EX IURE QUIRITIUM EIUS ESSE OPORTERET..”.

Этот иск дается тому, кто не успел приобрести по давности вещь, переданную ему на правомерном основании, и, утратив владение ею, истребует ее по суду. Ибо раз он не может претендовать, что она ПРИНАДЛЕЖИТ ЕМУ ПО ПРАВУ КВИРИТОВ, прибегают к фикции, что он приобрел вещь по давности, и тогда он претендует, как если бы он уже стал собственником по праву квиритов, например, таким образом: “ЕСЛИ БЫ А.АГЕРИЙ, КОТОРЫЙ КУПИЛ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА, И ОН БЫЛ ЕМУ ПЕРЕДАН, ПРОВЛАДЕЛ В ТЕЧЕНИЕ ГОДА И ЕСЛИ БЫ ТОГДА ЭТОТ ЧЕЛОВЕК, О КОТОРОМ ИДЕТ СУДЕБНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО, ДОЛЖЕН БЫЛ БЫ ПРИНАДЛЕЖАТЬ ЕМУ ПО ПРАВУ КВИРИТОВ. ”.

Гай предваряет формулу иска словами “veluti hoc modo” (например, таким образом), потому что actio Publiciana давалась не только владельцу pro emptore, но и другим титульным владельцам, которые, доказывая свое право на вещь, ссылались на соот- ветствующую iusta causa traditionis (например, pro dote, pro donato, pro iudicato, pro soluto, pro noxae dedito, — D.6,2,3—6). Доказав существование правомерного основания и факт передачи владения (traditio), истец выигрывал процесс [315] у любого владельца, за

исключением квиритского собственника. Для защиты от Публициано- ва иска использовалось специальное исковое возражение, которое Павел в примечании, оставленном на полях “Quaestiones” Папиниана, определяет, прибегая к понятию iustum dominium (праведного господства), утвердившемуся в сабинианской традиции для указания на квиритскую собственность (cp. Gal, 4,16).

Papiniani 10 quaest. Paulus notat, D. 6,2,16:

Exceptio iusti dominii РиЫі- Публицианов иск опровергается cianae obicienda est. возражением о правильной собст

Exceptio iusti dominii звучала: “..зі ea res possessoris non sit” (“. если эта вещь не принадлежит владельцу на правах собственности”) — и обусловливала приговор в пользу истца, вчинившего Публицианов иск, наличием квиритской собственности на стороне ответчика-владельца (который должен был доказать свой титул).

Nerat., 3 membr., D. 6,2,17:

Publiciana actio non ideo Публицианов иск составлен не за- comparata est, ut res domino тем, чтобы вещь отнималась у соб- auferatur: eiusque rei argu- ственника, — и доказательством mentum est primo aequitas, этого является прежде всего спра- deinde exceptio SI EA RES ведливость, а также эксцепция POSSESSORIS NON SIT: “если эта вещь не принадлежит вла- sed ut is, qui bona fide emit дельцу”, — но для того, чтобы тот, possessionemque eius ex еа кто добросовестно купил и по это- causa nactus est, potius rem му основанию получил владение, habeat. прочнее обладал вещью.

Если же вещь была отчуждена в пользу данного владельца (или его предшественника) самим собственником, то возражение владельца о квиритском праве на вещь опровергалось возражением истца об умысле или о том, что вещь была продана и передана (которое в данном случае являлось уже не exceptio, а replicatio, возражением на exceptio). Таким образом, добросовестный приобретатель — если его causa dans был собственником — оказывался

в процессе о вещи сильнее любого третьего лица. Actio Publiciana и exceptio rei venditae et traditae обеспечили ему абсолютную правовую позицию.

Mod., 7 reg., D. 41,1,52:

Rem in bonis nostris habere intellegimur, quotiens possidentes exceptionem aut amittentes ad reciperandam eam actionem hebemus.

Считается, что вещь пребывает в нагием имуществе, если, владея, мы имеем исковое возражение или, утратив вещь, — иск для ее восстановления.

Возражение о проданной и переданной вещи принадлежало не только непосредственному приобретателю от собственника, но и последующему приобретателю и наследникам (универсальным или сингулярным) первого приобретателя (Herm. D.21,3,3 рг) [316] . Иными словами, всякий новый приобретатель рассматривался как приобретатель от собственника, каковым — в плане ius honorarium — являлся всякий титульный владелец, чей causa dans был собственником в момент отчуждения вещи или стал им позже.

Обобщение Модестина обнимает и правовую ситуацию кви- ритского собственника, не отчуждавшего вещь на правомерном основании: он также располагает иском (геі vindicatio) для истребования вещи при утрате владения и исковым возражением (exceptio iusti dominii) для защиты своего права от пети- торного иска (actio Publiciana) со стороны третьего лица. Таким образом, конструкция in bonis suis esse относится к собственности (абсолютной правовой позиции), взятой в ее оборотном аспекте. Утверждение конструкции бонитарной собственности привело к распространению этого взгляда и на квиритскую собственность, которая стала трактоваться как принадлежность по полному праву — pleno iure, то есть как реальная ситуация, совмещающая характеристики как квиритской, так и преторской собственности, в отличие от гипотезы разделения оснований собственности, когда вещь пребывает в голой квиритской собственности одного лица (nudum ius Quiritium) и в преторской собственности (res sua in bonis) другого. Выделение различных аспектов в отношениях абсолютной принадлежности отражено римской классической правовой наукой в учении о дуализме права собственности (duplex dominium).

Sequitur ut admoneamus apud peregrinos quidem unum esse dominium; nam aut dominus quisque est, aut dominus non intellegitur. Quo iure etiam populus Romanus olim utebatur: aid enim ex iure Quiritium unusquisque dominus erat, aut non intellegebatur dominus. Sed postea divisionem accepit dominium, ut alius possit esse ex iure Quiritium dominus, alius in bonis habere.

41. Nam si tibi rem mancipi neque mancipavero neque in iure cessero, sed tantum tradidero, in bonis quidem tu[is] ea res efficitur, ex iure Quiritium vero mea permanebit, donec tu eam possidendo usucapias: semel enim inpleta usucapione proinde pleno iure incipit, id est et in bonis et in iure Quiritium tua res esse, ac si ea mancipata vel in iure cessa esset.

Нам следует заметить, что у Перегринов право собственности едино; и каждый либо является собственником, либо собственником не считается.

Если я не манципирую тебе res mancipi и не цедирую in iure, но просто передам, то эта вещь окажется твоей in bonis, по праву же квиригцов останется моей, бо тех пор пока ты, владея, не приобретешь ее по давности: ведь раз осуществлена usucapio, соответственно вещь становится твоей по полному праву, то есть и in bonis, и по праву квиритов, как если бы она была манципирована или уступлена перед магистратом.

Для иллюстрации разделения оснований принадлежности Гай приводит в пример гипотезу отчуждения res mancipi посредством traditio: поскольку для переноса на такие вещи собственности по полному праву (pleno iure) требуется использовать специальную цивильную процедуру (mancipatio или in iure cessio), при отчуждении res mancipi посредством traditio отчуждатель остается квиритским собственником, тогда как приобретатель становится бонитарным собственником. Изменения в правовой позиции отчуждателя не исчерпываются тем, что в процессуальном плане он становится слабее бонитарного обладателя: утрата одного из оснований права на вещь превращает его реальные полномочия в nudum ius Quiritium (голое квиритское право).

Ergo si servus in bonis tu[i]s, ex iure Quiritium meus erit, Latinus quidem a te solo fieri potest, iterari autem a me, non etiam a te potest, et eo modo meus libertus fit. Sed et ceteris modis ius Quiritium consecutus meus libertus fit. Bonorum autem quae , cum is morietur, relinquerit, tibi possessio datur, quocumque modo ius Quiritium fuerit consecutus. Quodsi cuius et in bonis et ex iure Quiritium sit manumissus, ab eodem scilicet et Latinus fieri potest et ius Quiritium consequi.

Итак, если раб является твоим in bonis и моим по праву квиритов, то он может стать латином, если отпущен на волю только тобой, повторную же манумиссию могу совершить я, но не ты, и таким образом он становится моим отпущенником. Но и если он другими способами приобретет римское гражданство, он будет моим отпущенником. Тебе же дается владение имуществом, которое он оставит после смерти, каким бы способом он ни стал римским гражданином. Если же он отпущен на волю тем лицом, которому он принадлежит и in bonis, и по праву квиритов, то, разумеется, он может получить от него одного и латинское, и римское гражданство.

Потестарная природа квиритского права на вещь выявляется в этом сопоставлении особенно ярко. Отпущение на волю — акт публичной природы, в плане частных правоотношений при отпущении раба релевантен лишь отказ хозяина от своей вещи. Бони- тарный собственник может отпустить раба, но не способен сделать его римским гражданином, латинское гражданство отпущенного — фикция, восполняющая его формально рабский статус (до lex Iunia Norbana). Квиритская собственность удерживает аспект древней личной власти, приданной pater familias, роль которого выражала автономное положение патриархального семейства в римской общине.

Конструкция dominium ex iure Quiritium является результатом индивидуализации семейного имущества, когда potestas в отношении определенных объектов — вещей (res) — стала мыслиться как функция главы семьи, и сохраняет поэтому потестар- ные характеристики групповой формы принадлежности. Dominium выражает и оформляет интересы лица не как такового, но как главы патриархального семейства. Это не право самоценного индивида, преследующего свои интересы, не частная собственность, но власть-собственность лица, чье полноценное участие в соци

альной жизни определяется его позицией в семейной группе и в гражданском коллективе. Роль лица по отношению к вещи зависит от его включенности в сферу контроля этих груші и подчиненности им: само наличие иерархичной градации лиц по статусу в ius civile отражает степень признания личности, указывая на неразвитость индивидуализма. Принадлежность вещей частным лицЙм опосредована семейной и политической сферами социального взаимодействия и фиксируется правом как соответствие национальной системе правил поведения — meum esse ex iure Quiritium. Такая схема принадлежности статична и распространяется и на те объекты и отношения, которые не задействованы и не могут быть задействованы в коммерческом обороте (семейные святыни и кладбище, власть отпускать рабов на волю), тогда как именно коммерческая деятельность домовладыки и концентрация в его руках распорядительной власти над семейством привели к преобразованию семейного имущества в индивидуальную собственность. В частноправовых отношениях выявляются и осознаются собственные интересы отдельной личности, распорядительная активность и ответственность за свои решения ведет к признанию самостоятельности индивида, воля которого становится одной из основных социальных ценностей.

Формой принадлежности вещи, основанной на взаимном признании сторон в коммерческом обороте, в архаическую эпоху был режим usus auctoritas. Этот режим имел переходный характер, будучи ограничен по времени законом, и отличался нестрогим распределением ролей и полномочий: в условиях стабильной принадлежности объекта сделки семейству позиция индивида в отношении к вещи не могла быть абсолютной. С оформлением института владения позиция одной из сторон (приобретателя) получила признание административной власти и стала отличаться исключительностью на уровне факта. Концентрация власти у главы семейства привела к тому, что абсолютная связь лица с вещью приобрела характер признанной ва полноправным римлянином способности распоряжаться ею. Чисто экономическая распорядительная власть и соответствущая форма индивидуальной принадлежности выражается теперь как пребывание вещи в оборотном имуществе: “in bonis suis esse”. Именно это полномочие релевантно, например, для установления реального залога (pignus datum): право залогопринимателя на вещь будет действительно только в том случае, если залогодатель имел ее in bonis, то есть был или полным, или бонитарным собственником.

Этот аспект права собственности оформляется в особый режим в плане ius honorarium, и претор наделяет титульного владельца петиторными исками: actio Publiciana (для владельца ad

usucapionem) и actio Serviana (для залогового кредитора, которому залогодатель не уплатил долг по основному обязательству). Такую позицию, как недавно показал голландский романист Э.Пол, обозначает выражение “res sua in bonis” (“вещь в собственности по основанию in bonis”). Ситуация разделения оснований собственности не ограничена по времени: владение ad usucapionem может быть прервано, режим accessio possessionis был распространен на различные гипотезы possessio ad usucapionem достаточно поздно. Бонитарная собственность — это самостоятельный институт, хотя моделью для этой формы принадлежности выступает dominium ех iure Quiritium: фикция Публицианова иска исходит из истечения срока давности и ориентирована на будущую квиритскую собственность истца; субъектом in bonis может быть только римский гражданин, поскольку только он управомочен на usucapio.

Утверждение этой формы собственности знаменует преодоление многих формальных ограничений строгого цивильного права. Mancipatio, in iure cessio, usucapio — формы, составляющие ius proprium civium Romanorum, — теряют значение единственно адекватных способов приобретения общезначимой власти над вещью, и абсолютная реальная позиция уже не совпадает с потес- тарно насыщенной ролью древнего господина (dominus, глава domus и рабской familia).

Юстиниан упразднил различие между квиритской и бонитар- ной собственностью, отменив квалификацию ех iure Quiritium (С.7,25,1 а.530—531) и унифицировав правовой режим принадлежности всех категорий вещей. Публицианов иск сохранился только для гипотезы титульного (ведущего к usucapio) приобретения от несобственника.

ЭСБЕ/Бонитарная собственность

← Bonis avibus

Бонитарная собственность
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона

Бонитировка сельскохозяйственная →

Словник: Битбург — Босха. Источник: т. IV (1891): Битбург — Босха, с. 368—369 ( скан · индекс ) • Даты российских событий указаны по юлианскому календарю.

Бонитарная собственность — римские юристы различали двоякого рода собственность. Кто приобрел вещь способом, освященным древнейшим римским правом — jus civile , тот получал на нее квиритское право собственности ( dominium legitimum, domininm ex jure Quiritium ); кому же, напротив, власть над вещью доставалась другими способами позднейшего происхождения, тот приобретал на нее только так назыв. бонитарную собственность ( dominium in bonis ; выражение: δεσπότης βονιτάριος , употребленное Феофилом в его Парафразах, подало новейшим юристам повод установить термины: dominium bonitarium и d. quiritarium ), которая путем давности (этот способ приобретения собственности признавался уже jus civile ) могла превратиться в собственность первого рода. Характеристическая черта этого разделения права собственности заключалась в том, что оно выражало собою только теоретическое различие, не имевшее никакого значения на практике. На практике оставалось совершенно безразличным, каким образом совершался переход вещи, старыми или новыми способами, так как в том и другом случае прежний собственник терял, а новый приобретал все то, что гражданский оборот того времени соединял с понятием о праве собственности. Если оба рода собственности были сосредоточены в одних руках или если на вещь существовало лишь одно квиритское или лишь одно бонитарное право, то обладатель вещи фигурировал в гражданском обороте, как полный собственник. Но возможен был и такой случай, когда на одну и ту же вещь существовало право собственности как одного, так и другого рода. Это бывало тогда, когда вещь, находившаяся в квиритской собственности одного лица, переходила к другому по способу, который древнему jus civile был неизвестен, а возник лишь впоследствии. В теории квиритский собственник таким путем не мог лишиться своей собственности, но в то же время на вещь устанавливалось новое право собственности бонитарной; выходило, что квиритская собственность находилась в одних руках, а бонитарная — в других. Но на практике действительным собственником в отношении пользования и защиты являлся бонитарный (за ничтожными, впрочем, исключениями), квиритское же право превращалось в одно пустое слово ( nudum jus Quiritium ). Спрашивается, чем объяснить такой теоретический дуализм права собственности, который в практической жизни не имел под собою никакой почвы?

Объяснение этому явлению можно найти в одной особенности юридического мышления римлян, которую они обнаружили при проведении в своем праве коренных реформ, вызванных все возраставшим значением вечного города. Мы говорим о консерватизме римской юриспруденции. Это был консерватизм идей, но не консерватизм практики. На практике римские юристы не держались безусловно за порядок, раз установленный; сообразуясь с нуждами жизни, они расширяли и видоизменяли круг юридической защиты. Но они делали это не прикасаясь к словам закона, не нарушая старых форм, не посягая на юридические идеи, которые были уже приняты. В жизнь проникали нововведения, но прежние ассоциации юридических идей оставались неприкосновенными. Органом реформ служила преторская власть. Претор (см. это сл.) мог вводить новые институты, силою своего авторитета, он мог парализовать действие отживших норм, но не отменять их. Старое право — jus civile — оставалось (в теории) неприкосновенным, но наряду с ним, то видоизменяя и дополняя, то парализуя его, действовало новое право, преторское ( jus praetorium ). Между прочим, старый круг способов приобретения собственности оказался слишком тесным в сравнении с новыми потребностями жизни, и делом претора было приняться за его расширение. Сущность реформы заключалась в увеличении числа способов приобретения, а не в изменении самого права собственности. Новые способы приобретения собственности фактически устанавливали такое же право, как и старые цивильные, но они отличались от последних тем, что были основаны не на законе, а на авторитете преторской власти. Но в консервативных умах юристов сложилось твердое убеждение в ненарушимости связи, существовавшей между собственностью и способами ее приобретения, и это убеждение в связи с консервативным представлением о сравнительном бессилии претора перед законом не допустило юристов до признания новых случаев собственности в отношении их юридической природы тождественными с старыми; юристы увидели в них нечто другое, заслуживающее иного имени, чем древняя квиритская собственность. Иному имени должны были соответствовать и иные средства судебной защиты, но чтобы не отступить от старого принципа, в силу которого защищаться могла только квиритская собственность, юрист (в actio publiciana in rem ) давал защите бонитарного обладания такой вид, что ею защищалось как бы квиритское право. Явилась фикция, что бонитарный обладатель успел уже путем давности приобрести квиритскую собственность. Фикция послужила здесь средством примирения консерватизма юридического мышления с потребностями правовой жизни; при ее помощи защиту получал (в теории) только старый институт, тогда как на практике защищалось новое явление. Таким образом в учении римских юристов о собственности явился дуализм, который окончательно сложился, вероятно, в первом стол. до Р. Х., а уничтожен был лишь императором Юстинианом в особой конституции de nudo jure Quiritium tollendo . Изложенная теория, сводящая различие между квиритской и Б. собственностью к противоположности jus civile и jus praetorium , развита русским цивилистом С. Муромцевым в его сочинении «О консерватизме римской юриспруденции» (Москва, 1876 г., стр. 54—81), и из всех попыток объяснить этот дуализм римской собственности она должна быть признана лучшей. Ср. Ribéreau « Théorie de l’in bonis habere ou de la propriété pré torienne » (Париж, 1867).

2.2. Бонитарная собственность

Отсюда сделан вывод о существовании бонитарной, или преторской, собственности. Это новое право собственности было названо, с одной стороны, преторской собственностью, так как было введено и защищалось римскими преторами, а с другой стороны, — бонитарной собственностью, так как предметы этой собственности представляли собой составную часть имущества римских граждан.

По мнению других правоведов, целый ряд признаков конструирует бонитарное обладание.

Первый признак — способность бонитарного обладателя к приобретению квиритского права собственности давностным владением 90 [2]. Отсюда следует, что субъектами бонитарного обладания были только римские граждане (квириты). Бонитарный обладатель становится квиритским собственником, если движимая вещь пребывает в его имуществе в течение 1 года и недвижимая — в течение 2 лет 91 [3]. Следовательно, бонитарная конструкция была временной. Между тем, по утверждению римских юристов, «собственность нельзя было дать на время».

Таким образом, отмеченные признаки сближают бонитарную конструкцию с цивильным владением.

БОНИТАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

Смотреть что такое БОНИТАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ в других словарях:

БОНИТАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

Бонитарная собственность — римские юристы различали двоякого рода собственность. Кто приобрел вещь способом, освященным древнейшим римским правом — jus civile, тот получал на нее квиритское право собственности (dominium legitimum, domininm ex jure Quiritium); кому же, напротив, власть над вещью доставалась другими способами позднейшего происхождения, тот приобретал на нее только так назыв. бонитарную собственность (dominium in bonis; выражение: δεσπότης βονιτάριος, употребленное Феофилом в его Парафразах, подало новейшим юристам повод установить термины: dominium bonitarium и d. quiritarium), которая путем давности (этот способ приобретения собственности признавался уже jus civile) могла превратиться в собственность первого рода. Характеристическая черта этого разделения права собственности заключалась в том, что оно выражало собою только теоретическое различие, не имевшее никакого значения на практике. На практике оставалось совершенно безразличным, каким образом совершался переход вещи, старыми или новыми способами, так как в том и другом случае прежний собственник терял, а новый приобретал все то, что гражданский оборот того времени соединял с понятием о праве собственности. Если оба рода собственности были сосредоточены в одних руках или если на вещь существовало лишь одно квиритское или лишь одно бонитарное право, то обладатель вещи фигурировал в гражданском обороте, как полный собственник. Но возможен был и такой случай, когда на одну и ту же вещь существовало право собственности как одного, так и другого рода. Это бывало тогда, когда вещь, находившаяся в квиритской собственности одного лица, переходила к другому по способу, который древнему jus civile был неизвестен, а возник лишь впоследствии. В теории квиритский собственник таким путем не мог лишиться своей собственности, но в то же время на вещь устанавливалось новое право собственности бонитарной; выходило, что квиритская собственность находилась в одних руках, а бонитарная — в других. Но на практике действительным собственником в отношении пользования и защиты являлся бонитарный (за ничтожными, впрочем, исключениями), квиритское же право превращалось в одно пустое слово (nudum jus Quiritium). Спрашивается, чем объяснить такой теоретический дуализм права собственности, который в практической жизни не имел под собою никакой почвы? Объяснение этому явлению можно найти в одной особенности юридического мышления римлян, которую они обнаружили при проведении в своем праве коренных реформ, вызванных все возраставшим значением вечного города. Мы говорим о консерватизме римской юриспруденции. Это был консерватизм идей, но не консерватизм практики. На практике римские юристы не держались безусловно за порядок, раз установленный; сообразуясь с нуждами жизни, они расширяли и видоизменяли круг юридической защиты. Но они делали это не прикасаясь к словам закона, не нарушая старых форм, не посягая на юридические идеи, которые были уже приняты. В жизнь проникали нововведения, но прежние ассоциации юридических идей оставались неприкосновенными. Органом реформ служила преторская власть. Претор (см. это сл.) мог вводить новые институты, силою своего авторитета, он мог парализовать действие отживших норм, но не отменять их. Старое право — jus civile — оставалось (в теории) неприкосновенным, но наряду с ним, то видоизменяя и дополняя, то парализуя его, действовало новое право, преторское (jus praetorium). Между прочим, старый круг способов приобретения собственности оказался слишком тесным в сравнении с новыми потребностями жизни, и делом претора было приняться за его расширение. Сущность реформы заключалась в увеличении числа способов приобретения, а не в изменении самого права собственности. Новые способы приобретения собственности фактически устанавливали такое же право, как и старые цивильные, но они отличались от последних тем, что были основаны не на законе, а на авторитете преторской власти. Но в консервативных умах юристов сложилось твердое убеждение в ненарушимости связи, существовавшей между собственностью и способами ее приобретения, и это убеждение в связи с консервативным представлением о сравнительном бессилии претора перед законом не допустило юристов до признания новых случаев собственности в отношении их юридической природы тождественными с старыми; юристы увидели в них нечто другое, заслуживающее иного имени, чем древняя квиритская собственность. Иному имени должны были соответствовать и иные средства судебной защиты, но чтобы не отступить от старого принципа, в силу которого защищаться могла только квиритская собственность, юрист (в actio publiciana in rem) давал защите бонитарного обладания такой вид, что ею защищалось как бы квиритское право. Явилась фикция, что бонитарный обладатель успел уже путем давности приобрести квиритскую собственность. Фикция послужила здесь средством примирения консерватизма юридического мышления с потребностями правовой жизни; при ее помощи защиту получал (в теории) только старый институт, тогда как на практике защищалось новое явление. Таким образом в учении римских юристов о собственности явился дуализм, который окончательно сложился, вероятно, в первом стол. до Р. Х., а уничтожен был лишь императором Юстинианом в особой конституции de nudo jure Quiritium tollendo. Изложенная теория, сводящая различие между квиритской и Б. собственностью к противоположности jus civile и jus praetorium, развита русским цивилистом С. Муромцевым в его сочинении “О консерватизме римской юриспруденции” (Москва, 1876 г., стр. 54—81), и из всех попыток объяснить этот дуализм римской собственности она должна быть признана лучшей. Ср. Rib éreau “Théorie de l‘in bonis habere ou de la propriété pré torienne” (Париж, 1867). A. Я.

БОНИТАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

в Древнем Риме собственность, основанная на преторском праве. Б.с. не признавалась цивильным (квиритским) правом, поскольку вещь приобреталась без обря. смотреть

БОНИТАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

В Древнем Риме собственность, основанная на преторском праве. Данная собственность не признавалась цивильным (квиритским) правом, поскольку при приобретении вещи не был соблюден обряд манципации, требовалась только добрая совесть их приобретателей. Претор фактически закреплял приобретенные без формальных процедур вещи в составе имущества покупателей (in bonis). . смотреть

БОНИТАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

– в Древнем Риме – собственность, основанная на преторскам праве. Данная собственность не признавалась цивильным (квиритским) правом, поскольку при приобретении вещи не был соблюден специальный обряд. Превращение Б.с. в цивильную происходило с истечением срока приобретательной давности.
. смотреть

БОНИТАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

БОНИТАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ — в Древнем Риме собственность, основанная на преторском праве. Б.с. не признавалась цивильным (квиритским) правом, поскольку вещь приобреталась без обряда манципации. Превращение Б.с. в цивильную происходило с истечением срока приобретательной давности.

БОНИТАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

БОНИТАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ – в Древнем Риме собственность, основанная на преторском праве. Б.с. не признавалась цивильным (квиритским) правом, поскольку вещь приобреталась без обряда манципации. Превращение Б.с. в цивильную происходило с истечением срока приобретательной давности.
. смотреть

БОНИТАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

в Древнем Риме собственность, основанная на преторскам праве. Данная собственность не признавалась цивильным (квиритским) правом, поскольку при приобретении вещи не был соблюден специальный обряд. Превращение Б.с. в цивильную происходило с истечением срока приобретательной давности. смотреть

Бондовый склад: что это такое, описание и особенности

Курсы валют

Facebook
telegram instagram
Twitter –>

С 1 ноября в Татарстане начинает работу первый в России бондовый склад — пилотный проект запускает «Почта России», ещё два таких склада компания планирует запустить до декабря. Предполагается, что новый для страны таможенный формат должен снизить цены на трансграничные товары и серьёзно ускорить время их доставки. Рассказываем всё, что нужно знать о бондовых складах.

Что такое бондовые склады?

Бондовые (или свободные) склады — площадки, где импортный товар можно хранить неограниченно долго без прохождения таможенных процедур и без уплаты налогов. Юридически такой склад приписан к одной из таможен, и формально товары не пересекают таможенную границу России до того, как покинут склад. Саму же площадку можно разместить где угодно на территории страны.

Бондовые склады используют как при ввозе товаров в страну, так и при транзите через территорию государства или при экспорте — кроме отсутствия сборов, площадки можно размещать на транзитных магистралях, что упрощает логистику. При этом в России на бондовых складах нельзя хранить некоторые товары — например, подакцизные автомобили, алкоголь, табак и сахар.

В чем выгода для ритейла?

В первую очередь бондовые склады выгодны для интернет-магазинов, ввозящих товар из-за рубежа: для их клиентов критически сокращается время доставки покупок, от нескольких недель до 1–2 дней. Сами же ритейлеры могут гибко реагировать на спрос и платить налоги и сборы только за реально проданный товар, а не за всю ввезённую партию — а то, что не продалось, легко отправить назад. Для таких складов устанавливают отдельные таможенные пошлины и применяют их к товару поштучно.

Кроме того, инфраструктуру бондовых складов могут использовать экспортёры, работающие с зарубежными интернет-магазинами, а регионы, в которых расположены площадки, получают дополнительный доход — прямой (налоги) и косвенный (например, новые рабочие места).

В минусе может оказаться местное производство — так, российские производители бытовой техники уже заявили , что бондовые склады им невыгодны, поскольку станет сложнее конкурировать с зарубежными производителями.

Бондовые склады в России

С 2019 года в России действуют поправки в 289-ФЗ «О таможенном регулировании», в которых описаны принципы создания и работы свободных складов. При этом часть сферы ещё не урегулирована до конца.

Первая экспериментальная таможенная зона с бондовым складом запустится в Татарстане 1 ноября. Летом 2020-го затею поддержал глава республики Рустам Минниханов, который написал целое письмо в адрес главы Минфина Антона Силуанова. В числе прочего Минниханов предложил установить единую таможенную ставку на уровне 6,5%, а также устроить на территории Татарстана «регуляторную песочницу», где и откатать решения для всей страны. Первый в стране свободным складом будет управлять «Почта России»; также о своём интересе заявляли Ozon (у которого на территории Татарстана уже работают два крупных склада), Wildberries, AliExpress и другие крупные ритейлеры.

Эксперты оценивают потенциальный объём рынка российской трансграничной торговли к 2024 году в $10 млрд, из которых $5 млрд придётся на почти отсутствующий сейчас транзит, который будет завязан на сеть свободных складов. В перспективе бондовые склады могут обрабатывать до половины всей трансграничной торговли страны, а цены на проходящие через них товары могут снизиться в среднем на 10%.

Мировой опыт

В мире бондовые склады развивают с 2012 года, лидеры — Китай, США, Япония и страны Европы. Регуляторные решения от страны к стране похожи, меняются в основном таможенная ставка (от 8% в Японии до 10% в Евросоюзе) и некоторые детали.

Лидер по развитию формата — Китай, там на бондовые склады приходится 86% оборота трансграничной торговли. В Европе — уже около 60%. В Китае же формат получил дальнейшее развитие — так называемые бондовые зоны, где из прибывающих туда комплектующих создают товары с нулевой налоговой ставкой.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram, чтобы первыми быть в курсе главных новостей ритейла.